Откровенные тетради - Страница 2

— Да нет, почему же… Писать сейчас умеет каждый. И читать. Я хочу сказать, что сейчас все грамотные. Вы работали на радио?

— Сначала скажите, есть у вас вакансии?

— Предположим, есть.

— Предположим, работал.

Девушка закрыла лицо руками.

— Ну и ну! — покачал я головой. — Кто вас научил так устраиваться на работу? Есть у меня вакансии. Без всяких «предположим». Но это еще ничего не значит, согласитесь.

— Вам нужны работники, так?

— Ну, так.

— Корреспондент и машинистка, так?

— Так.

— Вот это деловой разговор. Можете спрашивать.

— А что я должен спрашивать?

— Кто мы, откуда мы — все, что нужно.

«Мы, мы, мы…» Я откинулся на стуле, с интересом разглядывая обоих.

— Хорошо, будь по-вашему. Откуда вы, ребята?

— Из Москвы.

— Ого! Издалека. И что вас сюда привело, если не секрет?

— Мы ищем работу, я сказал. В Москве мы учились.

— А, учились! Где?

— В школе, разумеется.

— Почему «разумеется»? Могли и в техникуме и в училище. Десять классов закончили?

— Да, по десятке.

— И что же… получили аттестаты — и сразу на самолет? Вы извините, что я так расспрашиваю. Но коли пришли устраиваться на работу, я должен знать, что вы собой представляете.

— Понятно! — перебил он нетерпеливо. — Мы должны представиться. А вас как зовут?

— Ох, Сережа… — пронесся вздох девушки.

— Действительно, — согласился я, — это упущение. Меня зовут Борис Антонович. Фамилия Воронин. Должность моя вам уже известна.

— А мы Кротовы. Сергей и Катя. В институт мы не поступали. Хотели, да раздумали. Нам было не до этого. Мы поженились и решили работать.

Наступило молчание. Я старательно тушил окурок, собираясь с мыслями. Оба не спускали с меня глаз.

— Вот оно что… — промямлил я. — А ведь, откровенно говоря, я подумал…

— Вы подумали, что мы брат и сестра! — опередил он меня.

— Вот именно. Вы чем-то похожи друг на друга.

— Нам уже это говорили. Знаете кто? Редактор вашей местной газеты. Мы ей сказали, что мы муж и жена. Она всплеснула руками и закудахтала, как курица. Она случайно не старая дева?

— Что-что? — изумился я.

— Мы подумали, она старая дева…

— Черт возьми! Ну и суждения у вас!

— А что, не правда?

— Нет, конечно. У нее трое взрослых детей.

— А по натуре ханжа.

— Сережа!..

— У нее взгляды допотопные, как и ее платье. Мы не смогли бы там работать. Так ей и заявили.

— А она предлагала вам работу?

— Нет. Она прочла нам мораль. Мы встали и ушли. Мы сыты моралями.

— Понимаю… И все-таки оценки у вас слишком категоричные. По-моему, вы излишне горячитесь. Нельзя ли поспокойнее?

— Как это? Умереть, что ли?

— Нет, просто не петушитесь. Давайте говорить спокойно.

— О чем? Почему мы поженились так рано? На это мы не отвечаем.

«Мы… мы… мы…»

— А сколько вам лет, я могу хотя бы узнать?

— Пожалуйста! Обоим тридцать четыре.

— Это звучит солидно. А по отдельности?

— Разделите на два.

— Ага. Значит, по семнадцать.

В его живых глазах блеснул смешливый огонек.

— У вас математические способности, — брякнул он.

— Первый раз в жизни слышу такой комплимент… Постойте, ребята! — вдруг осенило меня. — Как же так? Вам по семнадцать, а вы…

— …а мы женаты! — стремительно закончил Кротов мою мысль. — Все правильно. Вы отстали от жизни. Сейчас и в шестнадцать регистрируют в исключительных случаях. Мы — исключение, понимаете?

— Ага! Гм… Понятно… Акселерация… — довольно глупо пробормотал я.

Опять наступило молчание, и вновь я потянулся за сигаретой, ощущая на себе напряженные взгляды Кротовых.

— Видите ли, в чем дело, — заговорил я, закуривая. — У всякой администрации существует правило: не покупать кота в мешке. Я уже знаю, что вы муж и жена, что вы окончили школу. А вот, например, ваши родители знают, что вы здесь? Только не зачисляйте меня сразу в — ханжи.

— Родители за нас не будут работать, верно?

— Верно. Но родители могут вас разыскивать или что-нибудь в этом роде. А я приму вас на работу и окажусь в дурацком положении. Может так получиться?

— Не может! Они в курсе событий. Остальное вас не касается.

— Правильно. Значит, им известно, что вы здесь?

— Известно. Еще как!

— Ладно, с этим ясно. А теперь скажите, почему вы решили, что сможете работать в редакции? Вы печатались в газетах, писали для радио?

— Нет.

— Вот видите…

— Так, как пишут, и я смогу. Даже лучше.

— Не слишком ли вы самоуверенны?

— А вы проверьте! Дайте мне задание!

— Какое, например?

— Любое. Репортаж, статью, корреспонденцию.

— Ого! Вы и с жанрами знакомы, — легонько съязвил я. — Но этого недостаточно, чтобы работать в редакции.

Они поглядели друг на друга.

— Сказать? — спросил Кротов у своей Кати. Она кивнула. Он метнул взгляд на меня. — Я пишу. Давно пишу. И хочу стать профессиональным литератором.

Ни больше ни меньше! Профессиональным литератором! Не удержавшись, я глубоко вздохнул. Мой явный скептицизм не остался незамеченным. Кротов сумрачно посмотрел на Катю, словно спрашивая ее: «Не пора ли кончать с этим типом?» Потом развалился на стуле, закинул ногу на ногу.

— Опять не верите?

— Да нет, отчего же… — осторожно сказал я. — Задумано, во всяком случае, смело. Правда, трудностей на вашем пути немало.

— Знаю!

— Ну, если знаете, тогда…

Я был огорчен. Он вдруг разочаровал меня. Внезапно мне стало тревожно за эту девушку, эту Катю, которая смотрела на него во все глаза.